Самая известная женщина химик. Великие женщины-ученые и их открытия. Открытия, сделанные женщинами-учеными

Анна Федоровна Волкова, Юлия Всеволодовна Лермонтова, Вера Евстафьевна Богдановская… Кому известны теперь эти имена? А между тем их носили русские женщины, которые первыми в России начали заниматься химическими исследованиями и достигли здесь заметных успехов.

Анна Федоровна Волкова

Первая в мире женщина, получившая диплом химика (1870), Первая в мире женщина, опубликовавшая научную работу по химии, Первая женщина - член Русского Химического общества.

Точная дата рождения А.Ф. Волковой неизвестна, скудны сведения о её жизненном пути. Нет данных о том, каким образом ей удалось получить химическое образование. Нет ни одной фотографии. Но вклад её в химию был достаточно весом.

Пожалуй, в 1870-ых гг. Волкова была одним из крупнейших специалистов в области изучения толуол-сульфокислот. Она впервые синтезировала в чистом виде орто-толуолсульфокислоту, получила её хлорангидрид и амид. Впоследствии эти два соединения оказались основными продуктами производства сахарина. Исходя из сульфокислот, она приготовила пара-трикрезолфосфат, который потом стал употребляться как пластификатор в производстве пластмасс.

Известно, что Волкова некоторое время работала в химической лаборатории Лесного института в Петербурге у известного химика и агронома А.Н. Энгельгардта, а с 1870 г — в лаборатории председателя Русского технического общества П.А. Кочубея.

В этом же году она стала Первой женщиной, принятой в русское химическое общество. В журнале общества она опубликовала около 20 статей. А на III Съезде русских естествоиспытателей в 1871 г. она выступила с двумя докладами и даже была выбрана председателем одного из заседаний.

Всю жизнь Анна Фёдоровна была стеснена в средствах, хотя по мере возможности петербургские химики помогали ей. Умерла она в 1876 г., не дожив, видимо, и до сорока лет.

Юлия Всеволодовна Лермонтова

Гораздо более счастливо сложилась судьба Ю. В. Лермонтовой (1846-1919). Её отец (между прочим, троюродный брат М.Ю. Лермонтова) был генералом, директором Московского кадетского корпуса. Интерес к химии пробудился у неё с детских лет. Лучшие преподаватели кадетского корпуса давали ей частные уроки. Но когда она решила продолжить образование за границей, отец решительно воспротивился желанию дочери.

Скорее всего Юлии Всеволодовне не удалось бы переубедить отца, если бы не её дружба с Софьей Васильевной Ковалевской — знаменитым математиком конца прошлого столетия. Она сумела найти подход к несговорчивому родителю, и тот, в конце концов, согласился выполнить просьбу дочери.

Осенью 1869 г. Лермонтова приехала в Гейдельберг, где поселилась в семье Ковалевской. Там она начала работать в химической лаборатории Р. Бунзена и выполнила содержательное исследование по химии платиновых металлов. Однако её больше привлекала органическая химия. Её проблемами она и стала заниматься, переехав в 1871 г. в Берлин; здесь её наставником был А. Гофман.

К берлинскому периоду относится одна из лучших работ Лермонтовой - «О составе дифенина», которая была доложена Гофманом на заседании Немецкого химического общества, а затем опубликована (1872).

В 1874 году в Гёттингене ей была присуждена «докторская степень с высшей похвалой» за диссертацию «К вопросу о метиленовых соединениях». По возвращении её в Москву Дмитрий Иванович Менделеев устроил у себя дома торжественный ужин, где Ю. В. Лермонтова познакомилась с Бутлеровым, который пригласил её работать в своей лаборатории в Петербургском университете.

В 1878 одновременно с А. П. Эльтековым в лаборатории Бутлерова открыла реакцию алкилирования олефиновгалоидпроизводными жирного ряда; эта реакция легла в основу синтеза ряда видов современного моторного топлива.

С 1875 года Лермонтова - член Русского Химического общества (РХО).

В 1880 году В. В. Марковников начал свои знаменитые исследования кавказской нефти. Ему удалось привлечь к этой работе и Лермонтову. Окончательно обосновавшись в Москве, Юлия Всеволодовна Лермонтова вступила в Русское техническое общество, в химико-технической группе которого активно работала до 1888 года.

Лермонтова Первая смогла доказать преимущество перегонки нефти с применением пара. Однако, основной темой её научной деятельности было глубокое разложение нефти.

Лермонтова вместе с химиком-технологом А. А. Летним впервые в истории химической науки обратили внимание на то, что каменный уголь даёт светильный газ, худший по качеству, чем газ нефтяного происхождения; опытным путём было доказано, что нефть более пригодна для получения светильного газа, нежели уголь.

К научным заслугам Лермонтовой относятся и её работы, сыгравшие важную роль в технике катализа. Своими исследованиями она первой из учёных-химиков определила наилучшие условия разложения нефти и нефтепродуктов для получения максимального выхода ароматических углеводородов.

Исследования, проведённые Лермонтовой, способствовали возникновению первых нефтегазовых заводов в России.

К сожалению, из-за сложных житейских обстоятельств, в 1881 г. ей пришлось оставить научную деятельность. Она уехала в своё имение Семенково и фактически оставалась там до конца жизни. Сложись её судьба по другому, она, несомненно, оказалась в первых рядах русских химиков. Её петербургские и московские коллеги сохранили о ней добрую память.

Вера Евстафьевна Богдановская

В.Е. Богдановская (1866-1896) была дочерью известного хирурга. Отец не возражал против её обучения за границей, но здесь были преграды иного толка. Всё же в октябре 1889 г. она сумела уехать в Женеву и работала там в лаборатории К. Гребе.

Она пришла к немецкому химику с оригинальной идеей: синтезировать фосфорный аналог синильной кислоты НСР. Гребе, однако, не пошёл навстречу и предложил другую тему: изучение реакции восстановления дибензилкетона. Богдановская успешно провела исследование. Оно легло в основу её докторской диссертации, защищённой в Женевском университете в 1892 г.

По возвращении в Россию она занималась также преподавательской деятельностью — в Ново-Александрийском институте сельского хозяйства и лесоводства и на Петербургских высших женских курсах.

Она даже написала «Начальный учебник химии» — первый случай, когда автором учебника в России стала женщина.

Осенью 1895 вышла замуж за Я. К. Попова. Её муж, дворянин по происхождению, после окончания военной академии долгое время работал на Санкт-Петербургском патронном заводе, а за год до свадьбы был назначен начальником Ижевских оружейного и сталеделательного заводов. Той же осенью вместе с супругом оставила Санкт-Петербург и поселилась на Ижевских заводах, в Вятской губернии. Организовала там домашнюю химическую лабораторию, а кроме того - работала в заводской.

В 1896 году, работая в лаборатории, исследовательница пыталась провести реакцию между белым фосфором и циановодородной кислотой. Ампула с этими двумя веществами взорвалась и поранила её, и через четыре часа она умерла от ранений и отравления образовавшимся при взрыве фосфористым водородом.

Была отпета в Александро-Невском соборе, а затем муж увёз тело жены в свое родовое имение в Черниговскую губернию (Сосницкий уезд, село Шабалинов). Склеп, в котором была похоронена В. Е. Богдановской-Поповой (тело было уничтожено в первые годы Советской власти), ныне находится в аварийном состоянии, а украшавший его памятник находится в Сосницком краеведческом музее.

Видный химик Г.Г. Густавсон писал о ней в некрологе: «Не лишённая иронии, она доставляла своими беседами глубокое наслаждение. Удовольствие общения с ней увеличивалось тем, что эта женщина была основательно и всесторонне образована и что она обладала замечательной ясностью ума…»

В первую годовщину её смерти в химической лаборатории Высших женских курсов был устроен вечер её памяти. В этом же году вышло первое издание её «Начального учебника химии».

Эти три яркие фигуры женщин-химиков составляют неотъемлемую часть истории химии в нашей стране, и их имена не могут быть преданы забвению. Их пионерская деятельность немало способствовала популяризации профессии химика среди русских женщин.

Ещё 20 сентября 1878 г. в Петербурге открылись Высшие женские курсы. За тридцать лет своего существования они дали образование двум с половиной тысячам женщин, среди которых многие посвятили себя деятельности в области химии. На курсах читали лекции такие видные химики, как Д.И. Менделеев, А.М. Бутлеров, Н.Н. Бекетов, М.Д. Львов и другие.

Женщины–химики

Из истории развития химии

В XIX в. женщинам в России не разрешалось поступать в высшие учебные заведения, и те, кто стремился получить высшее образование, должны были уезжать за границу или изучать науки самостоятельно.

Первой в мире женщиной, опубликовавшей исследования по химии, была Анна Федоровна Волкова (год рождения неизвестен, умерла в 1876 г.). С 1869 г. она работала в химической лаборатории Петербургского земледельческого института у А.Н.Энгельгардта. Под руководством Д.И.Менделеева вела практические занятия со слушательницами Владимирских женских курсов (С.-Петербург). За выдающиеся исследования в области химии была принята в члены Русского химического общества, редактировала журнал этого общества. В 1876 г. на Всемирной промышленной выставке в Лондоне экспонировались препараты, синтезированные русскими учеными. Среди них были вещества, полученные Волковой.

В деятельности «Журнала Русского химического общества»* активно участвовала и Вера Евстафьевна Богдановская (1867–1896). Она была помощником главного редактора Н.А.Меншуткина. Богдановская принимала участие в подготовке посмертного издания книги А.М.Бутлерова «Введение к полному изучению органической химии», а также написала «Начальный учебник химии» (оригинал хранится в краеведческом музее в г. Сосница Черниговской области).

Из естественных наук Богдановскую интересовала также энтомология, в 1889 г. она написала интересный очерк «Пчелы». Большое место в ее жизни занимала литературно-художественная деятельность: она переводила рассказы с французского на русский и с русского на французский, написала несколько интересных повестей и рассказов, которые печатались в журналах того времени. В 1898 г. в Петербурге был издан сборник литературных произведений Богдановской.

Писатель В.Вересаев вспоминает: «Завидно было слушать, сколько у нее было знания, остроумия и находчивости. Вера Евстафьевна была человек выдающийся. Окончив Бестужевские курсы, она впоследствии уехала за границу, получила в Женевском университете степень доктора химии, читала на Петербургских высших женских курсах стереохимию».

Вера Евстафьевна с 1895 г. жила в Вятской губернии. Здесь, верная своему призванию, она создала небольшую лабораторию на Ижевском заводе, где вела научные исследования. Последней ее работой было получение фосфорного аналога синильной кислоты. Для исследований использовались запаянные стеклянные трубки, которые нагревались до высокой температуры. 25 апреля 1896 г. одна из трубок разорвалась и поранила руку Веры Евстафьевны. Отравление очень токсичным фосфористым водородом (фосфином) привело к быстрой смерти.

Статья опубликована при поддержке федеральной сети учебных центров "Годограф". Курсы ЕГЭ и ГИА (ОГЭ) - подготовка по таким школьным дисциплинам как математика, русский язык, обществознание, физика, химия, биология, английский язык, литература, история, информатика. Мини-группы разных уровней с индивидуальными программами, контроль за успеваемостью учеников. Узнать подробную информацию о курсах, цены и контакты Вы сможете на сайте, который располагается по адресу: http://godege.ru.

Похоронена В.Е.Богдановская в с. Шабалиново Коропского района Черниговской области.

П олучив высшее образование в Германии, Юлия Всеволодовна Лермонтова (1846–1919) выполняла ряд работ по просьбе Д.И.Менделеева, переводила его труды на французский и немецкий языки. В звании доктора химии она вернулась в Россию, где работала вместе с В.В.Марковниковым в Москве, а затем с А.М.Бутлеровым в Петербурге. Наиболее значительные труды Лермонтовой относятся к органической химии. Исследования Лермонтовой способствовали возникновению первых русских нефтегазовых заводов. Ее работы используются до сих пор, например для синтеза высокооктановых углеводородов. С 1875 г. имя Лермонтовой официально занесено в список членов Русского химического общества.

Е динственная женщина-химик, дважды удостоенная Нобелевской премии за работы в области физики (1903) и химии (1911), – Мария Склодовская-Кюри (1867–1934). Открытия, сделанные ею, положили начало новой эре в истории человечества – освоению неисчерпаемых запасов энергии, скрытых в ядрах атомов химических элементов.

Ни одна женщина-ученый не пользовалась такой популярностью, как Мария Кюри. Ей было присуждено 10 научных премий и 16 медалей. Она была почетным членом 106 академий, научных учреждений и обществ. В 1926 г. Мария Склодовская-Кюри избирается почетным членом Академии наук СССР. И притом она была так скромна, что А.Эйнштейн по этому поводу произнес памятные слова: «Мария Кюри из всех людей в мире единственный человек, не испорченный славой».

Младшая дочь Марии Кюри – Ева в своей книге о матери писала: «Мадам Кюри является живой библиографией по радию: владея в совершенстве пятью языками, она прочитала все печатные работы по исследованиям в этой области. ...Мари обладает бесценной способностью – разбираться в запутанных клубках познания и гипотез». О себе Мария Кюри говорила: «Я принадлежу к числу людей, которые думают, что наука – это великая красота. Ученый у себя в лаборатории – не просто техник: это ребенок, лицом к лицу с явлениями природы, действующими на него, как волшебная сказка». Для нее добыча грамма радия из тысячи тонн руды, изучение его свойств на протяжении многих лет были подлинной поэзией. В 1911 г. Марии Склодовской-Кюри была вручена Нобелевская премия «за выдающиеся заслуги в развитии химии: открытие элементов радия и полония, выделение радия и изучение природы и соединений этого замечательного элемента».

C таршая дочь Марии Кюри – Ирен Жолио-Кюри (1897–1956) – выдающийся ученый в области радиохимии. По окончании Парижского университета она работала в лаборатории своей матери и стала ее преемницей – возглавила впоследствии кафедру в Парижском университете. Ее работы сыграли большую роль в истории открытия и исследования реакции деления атомных ядер. В 1935 г. супруги Фредерик и Ирен Жолио-Кюри были награждены Нобелевской премией «За выполненный синтез новых радиоактивных элементов».

В 1947 г. Лондонское Королевское общество избрало 37-летнюю Дороти Кроуфут-Ходжкин (1910–1994) своим членом. Женщина удостоилась этой чести впервые.

Свои исследования Дороти Ходжкин начала в 1933 г. вместе с профессором Джоном Берналом, который говорил о ней: «Не будучи такой выдающейся личностью, какой была с самого начала научного пути Дороти Ходжкин, нельзя удостоиться столь высокой награды».

Несколько лет профессор Ходжкин занималась изучением строения молекулы пенициллина и уточнением его химической формулы.

Но самую большую известность принесли Ходжкин работы по расшифровке строения молекулы витамина В 12 . В результате этого сложнейшего исследования, потребовавшего более восьми лет самоотверженного труда, впервые были получены кристаллы В 12 , пригодные для рентгеноструктурного анализа. В 1964 г. за «рентгеноструктурное определение строения витамина В 12 и других важных биохимических объектов» английский профессор Дороти Кроуфут-Ходжкин удостоена Нобелевской премии.

Л и т е р а т у р а

Байкова В.М. Химия после уроков. В помощь школе. Петрозаводск: Карелия, 1976, с. 147–152; Гольданский В.И., Черненко М.Б. Мария Склодовская-Кюри (к 100-летию со дня рождения). Химия и жизнь, 1967, № 12, с. 27; Мусабеков Ю.С . Юлия Всеволодовна Лермонтова, 1846–1919. М.: Наука, 1967; Мусабеков Ю.С . Первые русские женщины-химики. Химия и жизнь, 1968, № 3, с. 12; Сергеева И. Юлия Лермонтова. Химия и жизнь, 1966, № 1, с. 8; http://www.alhimikov.net/laureat/laureat.html .

М.А.ГОЛОВАХИНА,
учитель химии средней школы № 20
(п. Псебай, Мостовский р-н,
Краснодарский край)

* С 1878 г. он назывался «Журналом Русского физико-химического общества».

Пришествие женщин в теоретическую и практическую науку, и в химию в том числе, приняло в конце XIX века характер системного явления . Рост числа образованных женщин и возникновение возможности получения образования в России, зачастую именно там, где происходило непосредственное развитие какой-либо отрасли науки, создали условия для заметного присутствия женщин во всех сферах научной деятельности. Химия влекла молодых студенток как предмет во многом загадочный, но несомненно перспективный, значимый для настоящего и будущего.

Отдельные статьи на нашем сайте посвящены женщинам-химикам, внесшим свой заметный вклад в химическую науку: Анна Федоровна Волкова Юлия Всеволодовна Лермонтова Вера Евстафьевна Богдановская

Ольга Александровна Давыдова , окончившая Высшие женские курсы в первом выпуске, Европе посвятила свою деятельность широкому распространению химических знаний среди женщин, а также популяризации работ русских химиков в Западной Европе. Будучи ассистентом Бутлерова, она руководила на курсах лабораторными и практическими занятиями. Превосходно владея несколькими иностранными языками, в том числе итальянским, Давыдова реферировала труды русских химиков для журнала «Cazetta critica italiana», издаваемого в Риме с 1871 г.

Из воспитанниц женских курсов одной из первых свои работы начала публиковать Рудинская (ученица Богомольца). Значительные исследования выполнили в лаборатории курсов и опубликовали в России и за рубежом (самостоятельно или совместно со своим руководителем Густавсоном) и другие женщины-химики: Богославская, Маркова (урожденная Булатова), Поппер, Кауфман (урожденная Соловейчик) .

В начале ХХ в. в журнале Pyccкого химического общества появился целый ряд работ физико-химической направленности, выполненных слушательницами женских курсов. Из них отметим труды Рихтер-Ржевской, Баландиной . Одновременно печатались работы и чисто прикладного характера, например, исследование Войнаровской и Наумовой .

Мария Павловна Корсакова , окончившая Высшие женские курсы, член Русского химического общества, занялась критическим рассмотрением вопроса о свободном органическом радикале трифенилметиле, впервые описанном незадолго до того Гомбергом. В своей статье она соглашается со взглядом Гомберга на природу данного углеводорода и пишет, что его состав «нельзя объяснить плаче, как допустив существование в нем одного углеродного атома, связанного с тремя одноатомными радикалами». Затем Корсакова указывает на трудность объяснения слишком большого молекулярного веса соединения: «Число это такого рода, что не позволяет решить, имеем ли мы доло с простой или удвоенной частицей трифенилметила». Здесь Корсакова проявила научную прозорливость: ее мнение подтвердилось спустя семь лет (1909) в классических работах Виланда.

Из химических лабораторий Москвы самой демократичной в смысле допуска женщин была университетская. Хорошие традиции Марковникова, а затем Зелинского развивали их ученики и последователи, особенно Коновалов, ярый поборник высшего женского образования. Он воспитал большую плеяду учительниц, из среды которой вышли исследовательницы, печатавшие свои труды в химических журналах; часть бывших курсисток работала на заводах. Наиболее известными ученицами Коновалова были 3.В. Кикина (в дальнейшем ближайшая помощница почетного академика Н. М. Кижнера), А. Ю. Жебенко (помощница А. Н. Реформаторского), С. Р. Коцына, А. Н. Шереметевская, А. Плотникова и др. Из их опубликованных в ЖРХО работ достойны упоминания статьи Кикиной и Плотниковой. Из научной школы Вагнера выдвинулись М. Идзьковская, С. Бушмакина и др. Первая из них опубликовала интересную работу по деструктивному окислению органических веществ.

Из учениц А.П. Бородина в Медико-хирургической академии наиболее способной была Аделаида Луканина , которая, по,словам профессора, «работала весьма толково». Она изучала окисление белка под действием перманганата калия; при этом, вопреки утверждениям французского химика Бешана, ни разу не удалось получить мочевины. Далее Луканина исследовала действие хлористого сукцинила на бензоин, и на этот раз она исправила данные немецкого химика Лимприхта. Три интересные работы Луканиной докладывались Бородиным на заседании Русского химического общества, и были опубликованы в журнале этого общества. Последняя из статей опубликована также в «Бюллетене» Петербургской Академии наук; по-видимому, она явилась первым химическим трудом, напечатанным женщиной в изданиях отечественной академии.

Среди женщин-химиков дореволюционной России, достигших ученой степени доктора, нужно отметить Евдокию Александровну Фомину-Жуковскую (1860 - 1894). Она родилась в г. Луха Костромской губернии в семье коллежского секретаря. Потеряв в четырехлетнем возрасте отца, девочка жила в тяжелых условиях. Сначала она училась в Костромской женской учительской семинарии, а затем в Самарской женской гимназии. Окончив дополнительный курс последней (1881), девушка получила право преподавать математику со званием «домашней наставницы». Но она не удовольствовалась этим званием и уехала в Женеву для продолжения образования. Там Евдокия Александровна жила впроголодь, давая частные уроки, но упорно училась в университете, с увлечением работала во многих лабораториях. В лаборатории Гребе она выполнила интересное исследование о превращениях веществ из группы ксантона. Отлично выдержав трудные экзамены, Фомина-Жуковская представила, за которую была удостоена ученой степени доктора физических наук. После этого женевские профессора предложили русской девушке место ассистента по органической химии, но она рвалась на родину.

В Москве Евдокия Александровна смогла получить только место преподавателя математики в младших классах частной гимназии, и это ее, конечно, не удовлетворило. К счастью, через некоторое время, eё пригласил в качестве ассистента в свою университетскую лабораторию Марковников. Они совместно выполнили важное исследование циклогептанона. Затем Фомина-Жуковская помогала Н. Д. Зелинскому в исследовании тиофена. К сожалению, жизнь талантливой исследовательницы оборвалась в возрасте всего 34 лет.

В 1906 г. Русское химическое общество впервые присудило Малую бутлеровскую премию женщине - М. Г. Агеевой - за исследование в области органической химии.

Первый Менделеевский съезд, посвященный памяти всемирно признанного руководителя «русской химической дружины», собрал в декабре 1907 года в Петербурге свыше тысячи химиков и физиков страны . Среди делегатов были и женщины - 55 человек; это немалая цифра по тому времени. Большая часть делегаток проживала в Петербурге и Москве, но некоторые приехали в столицу из далеких городов - Харькова, Одессы, Тифлиса, Баку, Н.-Новгорода, Воронежа, Казани, Пензы, Вологды и т. д. В списках делегатов мы находим - Л. Э. Кауфман, О. Э. Озаровскую, Л. Н. Наметкину, А. В. Баландину А. Ф. Васильеву и др. В последующих Менделеевских съездах женщины принимали все более широкое участие. Уже на III съезде в 1922 г. (первый съезд в советское время) было 68 делегаток, что составило 20 процентов всех участников съезда.

Некоторые из публикаций женщин-химиков:

Рудинская. Об изомеризации парабановоаммонийной соли в оксалурамид. ЖРХО, 1885, т. 17, стр. 278;
. Рудинская. Действие аммиака на парабановую кислоту. ЖРХО, 1885, т. 17, стр. 279.
. Н. В. Богославская. О действии триметилена на бензол в присутствии хлористого алюминия. ЖРХО, 1894, т. 28, отд. 2, стр. 6.
. Е.А. Маrkowа. Uber die Bildung von Keiopentamethylen aus Viniltrimethylenbromid. Journ. fiir prakt. Chemie, 1897, Bd. 56.
. О.М. Popper. Beitrag zur Constitution von Pentaerytrit. Joum.. fiir prakt. Chemie, 1897, Bd. 56;
. Л.Э. Кауфман. О влиянии солей на скорость бромирования ароматических соединений. ЖРХО, 1898, т. 30, отд. 2, стр. 215.
. Н.П. Рихтер-Ржевская. Скорость гидратации уксусного ангидрида. ЖРХО, 1900, т. 32, стр. 349;
. Н.П. Рихтер-Ржевская. О растворимости цианистого этила, ацеталя и этилового спирта в воде и соляных растворах. ЖРХО, 1900, т. 32, стр. 362;
. В.А. Баландина. Химическое исследование воды Плодбищенского озера Енисейской губернии. ЖРХО, 1900, т. 32, стр. 194,
. С. Войнаровская, С.Наумова. Технический анализ масла из арбузных семян. ЖРХО, 1902, т. 34, стр. 695.
. М.П. Корсакова. О трифенилметиле. ЖРХО, 1902, т. 34, стр. 65.
. 3.В. Кикина. О нитровании мезитилена. ЖРХО, 1896,т.28, отд. 2, стр. 3; она ж е. Нитрование дигидрокамфена и хлоргидрата пинена. ЖРХО, 1902, т. 34, стр. 935.
. А. Плотникова. Материалы по исследованию грозненской нефти. ЖРХО, 1900, т. 32, стр. 834; 1901, т. 33, стр. 50.
. М. Идзьковская. К реакции окисления алициклических соединений. ЖРХО, 1898, т. 30, стр. 259.
. М.Г. Агеева. Обратимый изомерный процесс между Р-фенилпропиленом и симметричным метилфенилэтиленом при нагревании с безводной щелочью. ЖРХО, 1905, т. 57, стр. 662.
. А. Луканина. Окисление белка хамелеоном. ЖРХО, 1871, т. 3, стр. 127;
. А. Луканина. О действии хлористого сукцинила на бензоин. ЖРХО, 1872, т. 4, стр. 60, 129;

Женщины-учёные во главе институтов или больших научных групп встречаются сейчас по всему миру - и вряд ли кого-то можно этим удивить (несмотря на то, что гендерный дисбаланс в этой области всё равно сохраняется). Более удивительно другое: даже в те времена, когда женщины не могли голосовать и обучаться с мужчинами на равных правах (или когда сексизм делал женщин «учёными второго сорта» - если речь о первой половине XX века), всё равно исследовательский талант находил способ пробиться. Женщины-изобретатели, женщины-инженеры и женщины-первооткрыватели меняют нашу жизнь уже как минимум полтора столетия - и мы вправе думать, что более ранний вклад женщин в науку и технику попросту не задокументирован.

Лечение опухолей радиацией

Мария Кюри

Совместные исследования Пьера и Марии Кюри - это, пожалуй, самый известный пример семейной коллаборации за всю историю науки. Впрочем, определённую популярность имеет и та теория, что Мария использовала положение мужа в обществе (и его пол) как трамплин, а на самом деле её гений не требовал соавтора. Понятно, откуда эта теория взялась: большая часть открытий Склодовской-Кюри, а также вручение ей второй Нобелевской премии случились в её жизни уже после смерти Пьера (это относится и к пионерским исследованиям о воздействии радиации на раковые клетки). Интересно, что дочь французских учёных, Ирен Жолио-Кюри, пошла по стопам родителей не только в области научных интересов: свою Нобелевскую премию, тоже связанную с изучением радиоактивности, Ирен, как и мать, разделила с мужем.

Рентгенограмма структуры молекулы ДНК

Розалинд Франклин

Роль Розалинд Франклин в открытии, которое многие считают ключевым научным достижением XX века, принижалась в течение долгих десятилетий (чему немало поспособствовала ранняя смерть Франклин от рака) - к счастью, теперь дела обстоят не так. Несмотря на то что решение Нобелевского комитета, лишившего Розалинд её доли премии и отметившего только Джеймса Уотсона, Фрэнсиса Крика и Мориса Уилкинса, не отменить, против правды не попрёшь: именно выполненный Франклин рентгеноструктурный анализ ДНК стал тем недостающим шагом, который позволил окончательно визуализировать двойную спираль - что охотно признаёт, к примеру, и сам Крик.

Физическая теория деления ядра

Лиза Мейтнер

Если в нескольких других случаях, когда Нобелевский комитет обошёл вниманием женщин-соавторов важнейших открытий, можно отчасти упрекнуть работавших рядом с теми женщинами мужчин, то в случае рабочей пары Лиза Мейтнер - Отто Ган какую-либо неприязнь заподозрить сложно: скорее всего, вся вина лежит на самом комитете. Считающаяся прародительницей ядерного оружия Мейтнер всю сознательную жизнь была пацифисткой - должно быть, эта убеждённость сыграла не последнюю роль в том, что в честь Мейтнер не так давно назвали один из новых химических элементов, мейтнерий.

Алгоритм современного формата беспроводных коммуникаций

Хеди Ламарр

Это история из числа тех, которые вызвали бы обвинение в неправдоподобности, если бы что-то такое сочинили для художественного фильма: таинственная звезда Голливуда родом из Европы и авангардный композитор, увлечённый автоматизаций инструментов (речь о Джордже Энтайле) вместе придумывают новый способ кодировки сигналов, препятствующий их глушению. Ламарр, чья кинокарьера продолжилась после Второй мировой войны, не только спасла множество кораблей флота США от вражеских торпед (её технологию обнаружили заново и стали широко применять уже в 1960-е, начиная с Карибского кризиса), но и стала прародительницей стандартов Wi-Fi и Bluetooth.

Механизм эмбриогенеза

Кристиана
Нюсляйн-Фольхард

Продолжая традиции великой Барбары МакКлинток (она же «Безумная Барбара») с её идеями о мобильных элементах, находящихся в любом геноме, Нюсляйн-Фольхард соединила генетику с эмбриологией. На примере фруктовых мушек Кристиана доказала, что внимательное изучение того, как из одноклеточного эмбриона развивается целый организм, может позволить нам узнать очень многое о специализации генов.

Компьютерный алгоритм

Ада Лавлейс

Первой «программе» для вычислительной машины куда больше лет, чем кажется большинству людей: Чарльз Бэббидж, изобретатель механического компьютера, консультировался в своей работе с Лавлейс (урождённой Байрон - дочери того самого лорда Байрона). То ли в 1842-м, то ли в 1843-м Ада написала первый в истории алгоритм работы для прибора Бэббиджа (собственно, первую «программу»), но это не единственный её вклад в историю информационных технологий: унаследовавшая от отца склонность к романтике, Лавлейс, в отличие от практиков-современников, представляла, как машины будут не только помогать людям в математике, но и изменят всю нашу жизнь.

Лекарства от лейкемии, герпеса и малярии

Гертруда Элион

Несмотря на то что большинство лекарственных препаратов и действующих веществ, к работе над которыми имела отношение великий биохимик Гертруда Элион, были обнаружены и протестированы в соавторстве с различными учёными-мужчинами, уникальный исследовательский подход, ничуть не основанный на методе тыка, а ориентирующийся на различия в здоровых и патогенных клетках, является в первую очередь её заслугой.

Скелет плезиозавра

Мэри Эннинг

Сказать, что Эннинг, выросшая в семье плотника, не была похожа на британских леди своего времени - это не сказать примерно ничего: Эннинг заложила основы полевой палеонтологии, регулярно рискуя жизнью и здоровьем для обнаружения всё новых останков динозавров в прибрежных скалах графства Дорсет (и это в то время, когда вся важность подобных открытий ещё не казалась столь очевидной). Разумеется, женщина неблагородного происхождения не могла добиться практически никакого официального признания в Англии середины XIX века - но уже к концу века Эннинг была канонизирована как важнейший исследователь.

Компилятор

Грейс Хоппер

Не будет преувеличением сказать, что без участия Грейс Хоппер программирование выглядело бы совершенно иначе: она не только написала первую программу-компилятор (то есть предложила концепцию компьютерного «переводчика»), но и лично пропагандировала идею языков программирования, не привязанных к конкретному устройству, что, разумеется, давно стало стандартной концепцией. Её достижения были настолько значительны, что в окончательную отставку с военной службы её отправили только в 80 лет в звании контрадмирала.

Рентгеноструктурный анализ биомолекул

Дороти Ходжкин

Поскольку для множества биомолекул их форма неотрывно связана с их функцией (в первую очередь это касается белков), определение трёхмерного строения биополимеров является одной из ключевых задач биохимии. До открытий доктора Ходжкин, видоизменившей известную с начала XX века технику рентгеноструктурного анализа, простого и убедительного способа это сделать попросту не было: сейчас 3D-структуры белков устанавливаются экспериментальным образом по всему миру.

Рулёв, А. Жемчужины химической науки / А. Рулёв, М. Воронков // Наука и жизнь. - 2012. - №10.

Как-то учащимся начальной школы предложили изобразить человека, проводящего научные исследования. Абсолютное большинство школьников — 86% девочек и 99% мальчиков — нарисовали мужчину. В представлении старшеклассников современный учёный — это бородатый научный сотрудник средних лет в очках, облачённый в халат и работающий в лаборатории, оснащённой различными приборами. Время от времени он что-то читает, делает заметки в журнале и иногда, стукнув себя по лбу, восклицает: «Эврика!»*. Однако не только дети полагают, что занятие наукой является уделом исключительно мужчин.

Мария Склодовская-Кюри

Химия традиционно считалась сугубо мужской вотчиной. Так, вышедший в 1991 году биографический справочник «Выдающиеся химики мира» содержит имена 1220 учёных, и лишь 20 из них — женские. Среди 160 лауреатов Нобелевской премии по химии, названных с 1901 по 2011 год, всего четыре «лауреатки». Первая из них — женщина-легенда Мария Склодовская-Кюри. Выступая на церемонии открытия Международного года химии в 2011 году (в год столетия присуждения премии Марии Склодовской-Кюри), её внучка — физик-ядерщик Элен Ланжевен Жолио особо подчеркнула роль женщины в развитии современной химической науки.
Действительно, заглянув сегодня в любую научную или заводскую лабораторию, можно увидеть, что химия в значительной мере делается женскими руками (особенно в России). Тысячи и тысячи женщин изучали и изучают химию, проводят эксперименты, предлагают оригинальные научные идеи. Почему же тогда так мало женских имён встречается в анналах химической науки? Почему даже обременённым учёными степенями и званиями непросто с ходу вспомнить, например, реакцию, названную женским именем? Разве представительницы прекрасного пола не стремятся достичь вершин в познании химических основ мироздания?
Известный немецкий химик и философ Вильгельм Оствальд в своём труде «Великие люди» категорично утверждал, что «женщины нашего времени, независимо от расы и национальности, не годятся для выдающихся научных работ» и что их «самостоятельной научной деятельности в новых, совершенно ещё не разработанных областях знания … до сих пор ещё не было и, насколько можно теперь судить о будущем, не будет»**. К счастью, жизнь не подтвердила эти мрачные прогнозы.

Доступ к полноценному университетскому образованию женщины получили сравнительно недавно. Знаменитый Оксфордский университет, парижская Сорбонна, университеты Берлина и Вены открыли свои двери женщинам в конце XIX — начале XX века. В США, правда, это произошло на несколько десятилетий раньше. Однако в те годы в учебных заведениях женщин готовили вовсе не к работе в науке, а скорее к роли заботливой матери, выполняющей святой долг служения семье.

В историю даже вошёл курьёзный случай, связанный с именем Лизе Мейтнер — первой в Германии женщины-физика и радиохимика, которую Альберт Эйнштейн называл «наша мадам Кюри». В начале 1920-х она защитила диссертацию «Проблемы космической физики». Однако корреспонденту одной из берлинских газет показалось немыслимым, чтобы женщина принялась решать столь серьёзные задачи. В результате в заметке было напечатано: «Проблемы косметической физики». По мнению журналистов, эта тема ближе к тому, чем в действительности должна заниматься настоящая дама. (Почти восемь десятилетий спустя, отдавая дань таланту Лизе Мейтнер, в её честь назвали искусственно полученный 109-й элемент периодической системы — мейтнерий, Mt.)

Как бы то ни было, к 1900 году только в США учёная степень доктора химии была присуждена 13 женщинам. В России первой женщиной, получившей учёную степень по химии, стала Юлия Всеволодовна Лермонтова (1846—1919).

Юлия Лермонтова

Двадцатидвухлетней барышней она приехала в Гейдельберг, где в местном университете ей позволили на правах вольнослушательницы посещать лекции знаменитого Роберта Бунзена. Перебравшись в Берлин, она училась у химика-органика Августа Гофмана и работала в его лаборатории. К началу 1874 года Юлия завершила самостоятельное исследование в области органической химии и осенью того же года блестяще защитила диссертацию в Гёттингенском университете, получив диплом доктора химии «с великой похвалой». Вернувшись в Россию, молодой доктор наук сначала работала в Московском университете в лаборатории Владимира Васильевича Марковникова, а позже по приглашению Александра Михайловича Бутлерова переехала в Петербург. Здесь, увлёкшись каталитическим алкилированием низших олефинов галогеналканами, она синтезировала новые разветвлённые углеводороды. В январе 1878 года на заседании Русского химического общества профессор Харьковского университета Александр Павлович Эльтеков сообщил о предварительных результатах, полученных им при изучении нового метода синтеза углеводородов ряда CnH2n. Присутствовавший при этом Бутлеров заметил, что ряд опытов ещё годом ранее был проведён Юлией Лермонтовой. Чуть позже в статье «О действии третичного йодистого бутила на изобутилен в присутствии металлических окислов» сама Юлия Всеволодовна признавалась: «Разыскивая условия для осуществления возможно более чистых реакций, я не спешила с сообщением полученных мною уже тогда результатов потому, что возможность синтеза, осуществлённого г-ном Эльтековым, так непосредственно вытекала из предложений и рассуждений, выраженных А. М. Бутлеровым в его статье об изобутилене, в особенности во французском мемуаре, касающемся того же предмета, что трудно было предположить, чтобы подобного рода реакции сделались так скоро предметом исследований других химиков. Ввиду опубликованной Эльтековым заметки, я хотя и отказалась от намерения ныне же продолжать все начатые и задуманные мною опыты, но сочла однако же нужным закончить и описать те из них, которые уже привели меня к определённым результатам…» И каким! Их ценность стала понятна позже, когда на основе открытой реакции был разработан промышленный синтез некоторых видов моторного топлива. А сама реакция стала называться реакцией Бутлерова — Эльтекова — Лермонтовой. Правда, имя первой русской женщины-химика указывается, к сожалению, не всегда.
Несмотря на примитивные по нынешним меркам условия, женщины-химики работали настолько увлечённо, что нередко забывали об опасности. Недаром кто-то и сегодня всерьёз полагает, что на двери химической лаборатории следует начертать ту же надпись, что Данте ставил над вратами ада: «Оставь надежду всяк сюда входящий». Приводя в одной из публикаций подробности эксперимента, Юлия Лермонтова сетовала, например, что единственным препятствием для приготовления «в сравнительно короткое время значительного количества триметиленбромида по предлагаемому [ею] способу является то, что стеклянные сосуды, с которыми приходилось работать, не всегда выдерживали нагревание даже до 170°, поэтому работа … сопряжена со значительными потерями от взрывов».

Взрыв оборвал жизнь другой русской женщины-химика — Веры Евстафьевны Поповой, до замужества Богдановской (1867—1896). В одном из писем к подруге она писала: «И отделил Бог землю от воды и сказал: да будет твердь… Моя ″твердь″ это химия, а всё остальное — как сложится». Она получила образование на Высших женских (Бестужевских) курсах, а затем в университете Женевы, где работала в лаборатории известного немецкого химика-органика Карла Гребе.

Вера Богдановская

За границу ехала, желая осуществить заветную мечту — синтезировать аналог синильной кислоты, в котором атом азота заменён атомом фосфора. Если бы она знала, насколько обогнала с этой идеей своё время! Сегодня известно, что первые сообщения о возможности синтеза метилиденфосфана (HC≡P), само существование которого ставилось под сомнение, появились лишь в 1950 году. Однако потребовалось ещё десятилетие, чтобы манящее химиков соединение было получено и его строение однозначно установлено. Примечательно, что опубликованное в журнале Американского химического общества краткое сообщение называлось очень лаконично: «HCP, A Unique Phosphorus Compound». Это «уникальное соединение фосфора» чрезвычайно легко самовоспламенялось и взрывалось на воздухе даже при низких температурах. К счастью, Гребе отговорил начинающего химика от работы над этой проблемой и предложил свою тему — восстановление ароматических кетонов.

Защитив в 1892 году диссертацию и получив учёную степень доктора химии, Вера вернулась в Петербург, где на Высших женских курсах читала лекции по химии. Преподававший там же член-корреспондент Петербургской академии наук Г. Г. Густавсон вспоминал, что на дополнительных занятиях «Вера Евстафьевна, без всякого вознаграждения, разъясняла и помогала усвоению начал химии. Эти беседы имели совершенно откровенный, интимный характер. Слушательницы, поддавшись открытому, вполне товарищескому к ним отношению со стороны Веры Евстафьевны, не стеснялись вопросами и прямо заявляли о своих сомнениях, выводах и предложениях, находя должное разъяснение всему этому». Осенью 1895 года В. Е. Попова вместе с мужем переехала в Вятскую губернию: там, на Ижевских заводах, она вновь вернулась к проблеме существования фосфорного аналога синильной кислоты и продолжила свои исследования в заводской лаборатории. В конце апреля 1896 года во время эксперимента взорвалась ампула, содержащая белый фосфор и синильную кислоту. Спасти молодую талантливую женщину не удалось…

Возможно, среди слушательниц Веры Евстафьевны была её тёзка — Вера Арсентьевна Баландина, в девичестве Емельянова (1871—1943).

Вера Баландина

Вернувшись из-за границы в родной Енисейск, Вера Арсентьевна продолжила научные изыскания. Она состояла действительным членом нескольких научных обществ — Русского физико-химического, Немецкого химического, Санкт-Петербургского минералогического. Её сын — известный учёный, основатель первой в мире кафедры органического катализа в МГУ академик Алексей Баландин — на вопрос, кто оказал наибольшее влияние на его решение посвятить жизнь химической науке, неизменно отвечал: «Мама».

История химии хранит имя ещё одной сибирячки, Марии Бакуниной (1873—1960), дочери русского революционера-анархиста М. А. Бакунина. Совсем ещё ребёнком она вместе с семьёй оказалась в Неаполе. Там в 1895 году Мария окончила университет и защитила диссертацию о пространственной изомерии производных коричной кислоты. На её исследования обратил внимание знаменитый итальянский химик Станислао Канниццаро, отметивший, что «синьора Бакунина тщательно выполнила непростую экспериментальную работу и получила новые данные по стереохимии, которые внесли существенный вклад в развитие этого раздела химической науки». Его высокая оценка побудила Национальную академию наук присудить в 1900 году Марии Бакуниной премию в тысячу лир.

Мария Бакунина

Друзья звали её ласково Маруся (даже среди соавторов научных статей встречалось Marussia Bakunin), она же была очень требовательна к себе и к коллегам. По воспоминаниям студентов, сданные профессору Бакуниной экзамены нередко были самыми трудными в их жизни. В 1912 году она начала читать лекции по химии в Политехнической школе, нарушив традицию, согласно которой преподавание химических наук было прерогативой исключительно мужчин. Мария Бакунина скоро стала центральной фигурой в интеллектуальной жизни Неаполя, а в 1921 году заняла пост президента неаполитанского отделения Итальянского химического общества. По воспоминаниям современников, это была нежная и мужественная женщина: в годы Второй мировой войны, когда её дом был сожжён дотла фашистами, Мария Михайловна Бакунина защитила родной Институт химии от разорения.

Открытия XVIII века повлияли на химию сильнее, чем на какую-либо другую область науки. Это был конец эпохи алхимии и зарождение современной химии. Имена многих европейских химиков того времени увековечены в её истории. Однако жёны учёных, нередко принимавшие непосредственное участие в исследованиях, должны были мириться с тем, что им отведена второстепенная роль. Часто о них и вовсе забывали.

В самом деле, со школьной скамьи нам известно имя великого французского химика Антуана Лорана Лавуазье. А часто ли приходилось слышать имя его жены — Марии-Анны? Мало кто знает, что, выйдя замуж тринадцатилетней девушкой, она быстро стала верным ассистентом создателя современной химии, как и сегодня называют Лавуазье. Была ли она химиком? Нет ни одной опубликованной научной работы, в которой Мария-Анна Лавуазье была бы соавтором.

Один из рисунков мадам Лавуазье, на котором изображён проводимый
её мужем эксперимент. Иллюстрация из статьи: R. Hoffmann.
American Scientist 2002, 90, 22—24; публикуется с разрешения Роалда Хоффмана.

В первом издании переведённого ею с английского «Эссе о флогистоне» её имя как переводчика не указано — оно появилось лишь в последующих изданиях. Вовлечённая благодаря мужу в мир науки (ещё до свадьбы двадцативосьмилетний Антуан часто беседовал с юной Марией-Анной о химии и астрономии), она помогала ему разрабатывать основные положения новой теории горения, подробно описывала в лабораторном журнале проводимые им эксперименты, рисовала и гравировала чертежи для его учебника «Traité élémentaire de chimie». Кроме того, Мария-Анна вела всю научную переписку мужа, пропагандируя тем самым новые идеи в химии. После казни Лавуазье она подготовила к печати и опубликовала многие его работы.

Перед любым человеком, а женщиной особенно, неизбежно встаёт непростая дилемма: либо семья, либо карьера. «У женщины-учёного должно хватить сил на то, чтобы быть готовой к одиночеству и преодолеть сарказм и насмешки мужчин, которые ревниво относятся к посягательству на то, что они считают своей прерогативой (занятие наукой)», — писала в конце XIX века Генриетта Болтон, жена известного американского химика и историка химии Генри Болтона. Многие женщины, добившиеся впечатляющих успехов на профессиональном поприще, в личной жизни оказывались несчастными или одинокими.

Лина Штерн

Биохимик Лина Соломоновна Штерн (1878—1968) вписала яркую главу в историю науки, оставив незаполненной семейную страницу своей биографии. Первую научную работу она опубликовала в двадцать три года, последнюю — в восемьдесят пять лет, будучи маститым учёным. В 1917 году Лина Соломоновна стала первой женщиной-профессором Женевского университета.

В 1934 году ей присудили почётное звание заслуженного деятеля науки (первой из женщин), а спустя пять лет она, так же первой из женщин, была избрана действительным членом Академии наук СССР. Наука поглотила её полностью, не оставив места для семьи. Правда, однажды она чуть было не вышла замуж. Но, получив от жениха вместе с предложением руки и сердца ещё и предложение оставить работу, отказала ему, не раздумывая.

Сегодня трудно поверить, что в начале XX века в некоторых европейских странах женщины-профессора не имели права выйти замуж. Одно из первых исключений было сделано для немецкого химика баронессы Маргариты фон Врангель (1876—1932).

Она родилась в Москве. Её отец был полковником российской императорской армии, а потому семье приходилось часто переезжать. Из-за слабого здоровья Риты врачи не советовали её родителям чересчур загружать девочку учёбой. И поначалу она вместе с братом и сестрой занималась дома. Повзрослев, Маргарита приняла решение изучать науки, чего бы ей это ни стоило. И весной 1904 года в числе первых студенток поступила в Университет Эберхарда-Карла в Тюбингене (Германия). «Я нахожу что-то очень классическое в химии… Химические формулы чисты и красивы, они лишены математической строгости, но наполнены пульсирующей в них жизнью», — говорила она. Пять лет пролетели, наполненные радостью от познания нового. В 1909 году Маргарита фон Врангель блестяще защитила диссертацию и уехала в Англию, где в лаборатории сэра Уильяма Рамзая исследовала радиоактивный торий. Лауреат Нобелевской премии по химии был восхищён упорством и скрупулёзностью работы молодого химика. Его высокая оценка позволила Маргарите фон Врангель открыть дверь лаборатории и другого нобелевского лауреата — Марии Кюри. Спустя два года М. фон Врангель вернулась в Россию учёным, имя которого уже хорошо известно в научном мире. Однако после прихода к власти большевиков она вновь оказалась в Германии, где вскоре впервые в истории страны получила звание профессора и возглавила институт растениеводства.

Маргарита фон Врангель

В 1928 году, когда Маргарите было уже за пятьдесят, она вышла замуж за Владимира Андроникова, друга детства, которого считала погибшим после революции 1917 года. Тот факт, что она получила разрешение продолжать работать преподавателем и возглавлять институт, говорит, насколько высоко ценили в правительственных кругах её профессионализм. Однако счастье было недолгим: сказалось слабое здоровье, и через четыре года Маргариты фон Врангель не стало…

Непростая судьба выпала и на долю жены известного немецкого химика-неорганика и технолога Фрица Габера. Он впервые решил давнюю проблему фиксации азота, осуществив каталитический синтез аммиака из азота и водорода, за что впоследствии был удостоен Нобелевской премии. В этой работе ему активно помогала жена, талантливый химик Клара Габер (до замужества Иммервар), одной из первых в Германии женщин ставшая доктором химии. Без участия Клары не проходили ни институтские семинары, ни какие-либо мероприятия Химического общества. К тому же она читала лекции «Химия и физика в домашнем хозяйстве». Клара проявляла живой интерес к работе мужа, когда тот писал учебник «Термодинамика газовых реакций» («Thermodynamik technischer Gasreaktionen»). Она проводила расчёты, проверяла данные и даже перевела книгу на английский. Этот труд, изданный в 1905 году, Габер сопроводил следующим посвящением: «Моей любимой жене Кларе Иммервар, доктору философии, с благодарностью за негласное сотрудничество».

Однако, несмотря на то что Клара была талантливым химиком, Фриц считал, что, как обычная немецкая жена, она должна бросить научную карьеру и заниматься исключительно семьёй.

Клара Иммервар

«Для меня женщины похожи на прекрасных бабочек: я восхищаюсь их расцветкой и блеском, но не более того», — говорил он. Клара чувствовала, что муж стремится превратить её в домохозяйку. В 1909 году в одном из писем она признавалась: «Я всегда полагала, что жить стоит только тогда, когда развиваешь все свои способности, когда стремишься достичь максимальных высот, какие только может предложить человеческая жизнь. Именно по этой причине, полюбив Фрица, я в конечном счете решилась выйти за него замуж, ибо иначе новая страница моей Книги жизни осталась бы пустой. Но счастливый период был недолгим, частично, возможно, и из-за моего характера, но главным образом из-за деспотических требований, предъявляемых Фрицем ко мне как жене, которые могли бы разрушить любой союз. Это и произошло с нашим браком. Я спрашиваю себя, может ли только исключительный интеллект одного человека сделать его более значимым по сравнению с другим, и разве моя жизнь является менее ценной, чем самая важная электронная теория? Каждый вправе выбрать свой жизненный путь, но, по моему мнению, даже гений может позволить себе различные ″причуды″ и презрительное отношение к правилам поведения в обществе лишь тогда, когда он находится на необитаемом острове».

В начале мая 1915 года Клара покончила с собой. Последней каплей стало активное участие её мужа в разработке химического оружия, против чего она категорически выступала.

В истории науки известны случаи, когда за открытие, совершённое женщиной вместе с мужчинами, лавры первооткрывателей доставались только последним. Так случилось, например, при построении молекулярной модели ДНК, когда, «воспользовавшись исключительно чёткими дифракционными картинами ДНК, полученными М. Х. Ф. Уилкинсом, американский биолог Дж. Д. Уотсон и английский биофизик Ф. Х. К. Крик предположили, что молекулы ДНК состоят из двух цепей, закрученных относительно друг друга в виде спирали…». Но в этих исследованиях участвовала ещё и женщина, без которой, по мнению многих, открытие могло и не состояться.

Розалинд Франклин

Её звали Розалинд Франклин. В знаменитой статье 1953 года Джеймс Уотсон и Фрэнсис Крик писали, что их исследования были «стимулированы неопубликованными экспериментальными результатами и идеями докторов М. Уилкинса и Р. Франклин и их сотрудников». В 1962 году это великое открытие было отмечено Нобелевской премией по физиологии и медицине, которую разделили трое мужчин. Справедливости ради следует заметить, что Розалинд Франклин и не смогла бы стать нобелевским лауреатом, поскольку по правилам премия присуждается учёному, здравствующему во время объявления о присуждении ему этой награды (Розалинд Франклин умерла 16 апреля 1958 года; ей было всего 37 лет). В нобелевской лекции лишь Морис Уилкинс отметил неоценимый вклад Розалинд Франклин в исследования структуры ДНК. В лекциях двух других лауреатов её имя даже не упоминалось.

Некоторым именным реакциям, открытым и изученным женщинами-химиками, не присвоили их имена. Яркий пример такой дискриминации — история французского химика-органика украинского происхождения Бьянки Чубар (1910—1990). Получив в Париже степень бакалавра, а затем и магистра по химии, она влилась в исследовательскую группу Марка Тиффено, работавшего на медицинском факультете.

Бьянка Чубар (третья слева). Фото из архива CNRS
— французского Центра национальных исследований
(historique.icsn.cnrs-gif.fr/spip.php?ar ticle13).

Очень скоро Бьянка возглавила лабораторию органической химии и вместе с Тиффено занялась изучением перегруппировок циклических 1,2-диолов и карбоциклических первичных аминов (последняя была открыта Николаем Яковлевичем Демьяновым в 1903 году). Исследования этих реакций составили предмет диссертации Бьянки Чубар, но получили название перегруппировки Демьянова — Тиффено. Несмотря на неожиданную смерть Марка Тиффено в 1945 году, Чубар продолжала самостоятельно успешно изучать эти необычные превращения. Вскоре появились статьи, в которых она, будучи единственным автором, смело излагала свои взгляды на механизм протекающих реакций. Тщательно проведённые ею эксперименты позволили верно интерпретировать полученные результаты. Сегодня эта реакция, которой справедливее было бы дать имя Бьянки Чубар, широко используется в органическом синтезе.

Несмотря на то что вклад женщин в развитие химической науки значительно вырос, о феминизации химии речь не идёт. Об этом говорят и сухие цифры статистики. Так, например, по данным Немецкого химического общества, в 2010 году лишь каждый десятый пост профессора в университетах Германии занимала женщина. В то же время среди ассистентов их насчитывалось около 30%, а среди студентов-первокурсников барышни составляли 45%. Об этом же красноречиво свидетельствует и количество публикаций с участием женщин. Так, представители прекрасного пола являются ответственными авторами лишь 16% статей, опубликованных в 2010 году в журнале «European Journal of Organic Chemistry». Правда, встречаются редкие приятные исключения. Так, по индексу цитирования, опубликованному в сентябре 2012 года (http://www.expertcorps.ru/science/whoiswho/), профессор Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова академик Ирина Петровна Белецкая обогнала всех своих коллег-мужчин, кроме одного.

Судьба женщины, посвятившей себя химической науке, зачастую непроста. Даже если некоторая дискриминация женщин в науке сегодня и проявляется, они всё равно остаются верными однажды избранному пути.

* По данным статьи: H. Türkmen. Eurasia Journal of Mathematics, Science & Technology Education 2008, 4(1), 55—61.

** В. Оствальд. Великие люди. (Пер. с немецкого Г. Кваша.) — С.-Петербург, 1910, с. 383—394.